Диктатура парламента?
Есть парламент. Одни рассматривают его как надежду, другие - как увлекательное зрелище наподобие финала хоккейного чемпионата, третьи - как «разгул распоясавшейся демократии» или большую кухню для свободного разговора и политических анекдотов. А каков он в реальности?
Двоевластие
В действительности парламент сегодня - один из центров двоевластия, возникшего с первого дня работы Съезда народных депутатов СССР. Едва ли кто-нибудь может четко определить: у кого же реальная власть? Претендентов двое - Политбюро ЦК КПСС и Верховный Совет.
В течение семидесяти двух лет все было ясно: де-юре власть у Верховного Совета, де-факто - у Политбюро. С июня положение изменилось. Де-юре, конечно же, Верховный Совет, а фактически? По нынешним меркам он же становится и реальной государственной властью. Но...
По-прежнему решения Политбюро являются доминирующими не только в жизни Коммунистической партии (как должно быть), но и в жизни страны. По-прежнему эти решения определяют подлинное лицо внешней и внутренней политики, экономики и всех областей общественной жизни. По-прежнему они выходят за рамки компетенции партий.
Это противоречит здравому смыслу: орган, отвечающий только перед 18 миллионами коммунистов, решает судьбы 280-миллионной страны. Но это не противоречит Конституции (КПСС - ядро политической системы), хотя по самым примитивным демократическим нормам ядром политической системы должен быть высший выборный орган.
Сейчас Советский Союз опробует эти нормы. Только опробует: парламенту дали возможность руководить, но пока что его руководство похоже на эксперимент: за спиной стоит дублер, реальный источник власти, имеющий возможность в любой момент дать задний ход (хотя избрание Председателем ВС Михаила Горбачева сделало это затруднительным). Поэтому мы и говорим о двоевластии. Но, как показывает историческая практика, двоевластие не может сохраняться долго. Лето и осень 1917 года в России (Временное правительство и Советы), период 1789-1793 годов во Франции (Конвент и король Людовик XVI) или 1965-1967 годов в Индонезии (фактически полновластная армия во главе с Сухарто и президент Сукарно) закончилась одинаково: один из центров двоевластия брал верх над другим и... звучали выстрелы, лилась кровь, возводились эшафоты...
Что ждет нас? Сможет ли парламент стать единственным центром власти страны? В конце концов, залог демократии в простейшей формуле - диктатура парламента.
К этой формуле, как и к другим не личностным гарантиям необратимости, путь еще долог. Даже в деятельности самого парламента видны три ближайших барьера.
Совет дилетантов
Американский Конгресс и британский Вестминстер относят к наиболее действенным законодательным организациям. Разумеется, в основе их успешной деятельности - значительное число профессиональных юристов среди депутатов, многовековые традиции, история, отнивелировавшая процедурные нюансы, в которых почти вслепую путается Верховный Совет. Но есть еще один, на мой взгляд, немаловажный момент. В распоряжении каждого из конгрессменов и английских парламентариев секретариат, оснащенный по последнему слову техники, возможность подключиться к любой оперативной информации. Советские законодатели этого лишены. Нет ни офисов, ни техники. Доступ к информации - такой же, как у любого из нас: что-то прочитал в газетах, что-то услышал по радио, чуть-чуть увидел на экране телевизора. В то же время в распоряжении Михаила Горбачева, любого члена Политбюро, министра - огромный секретариат ЦК, референты, помощники, необходимые справки в нужный момент. На каждом заседании перед членами Президиума Верховного Совета гораздо чаще, чем перед другими, кладут новые бумаги. Неудивительно, что они выглядят более компетентными едва ли не во всех вопросах. А «рядовым» депутатам остается надеяться только на свою энергию и желание что-то изменить.
Естественно, что тем, кого устраивает такое положение, не нравится Межрегиональная депутатская группа. Ведь это попытка скоординировать работу парламентариев, создать собственный печатный орган, своего рода центр, где могут вполне компетентно разрабатываться проекты законов. Оспаривая целесообразность самого существования Межрегиональной группы, ее противники, вероятно, хотели бы держать депутатов в положении абсолютных профанов, дилетантов с благими намерениями. Такое положение удобно апологетам административно-командной системы, оно позволяет нейтрализовать демократическую энергию парламента. И если оно сохранится, то это удастся. Не трудно угадать победителя в игре, если один из партнеров играет с завязанными глазами.
Игра в четыре руки
Неравны не только депутаты - «слепые» и «зрячие». Неравны и их избиратели.
«Выборы прямые, равные и тайные»? Едва ли. Конечно, большинство депутатов прошли в парламент в равной конкурентной борьбе. Но многие скопом кооптированы (выборами это не назовешь) от различных общественных организаций - КПСС, комсомола, профсоюзов, творческих союзов. Для них, опять же согласно Конституции, сохраняется постоянная квота парламентских мест. Но ведь этот атавизм рождает неравенство не только депутатов, но и избирателей. Большинство из них имеет право одного голоса - по месту жительства и по квоте, установленной для партии. Партийный писатель - уже три: по месту жительства, от КПСС и от Союза писателей. А если он состоит и в Союзе кинематографистов, то обладает 4 голосами. Иначе говоря, в полном противоречии с анатомией может поднять за депутатов четыре руки.
Неравенство избирателей налицо. В чем же эта ситуация сказывается на депутатах?
Парламентарии от общественных организаций практически свободны в своей работе. Они заняли места в зале Верховного Совета и готовы к исполнению своей главной задачи - выработки законов. А парламентарии, прошедшие выборы в территориальных округах, на местах выступают несколько в иной роли.
Парламентарий в роли толкача
Существующий институт наказов избирателей заставляет депутатов не только местных Советов, но и Верховного Совета заниматься местными, локальными проблемами. В то же время надо сосредоточиться на общесоюзных законопроектах; едва ли и то и другое совместимо. Впрочем, совместимо в одном варианте: бегать по конторам и пробивать партию ванн или телефонный кабель для Н-ского микрорайона, а законодательство отдать на откуп аппарату и принимать из его рук готовые проекты. Разумеется, такой депутат-снабженец не слишком опасен и неудобен для тех же контор.
Этот же барьер на пути к профессиональному и властвующему парламенту скоро может быть преодолен. На осенней сессии Верховного Совета будут рассматриваться три проекта Закона о наказах избирателей. Они на одной чаше весов, а на другой - радикальное предложение вообще отказаться от подобного закона. И это логично: через фильтр выборов прошел наиболее важный наказ - собственная политическая программа депутатов.
Часть из этих барьеров ликвидировать нетрудно. Но другие закреплены в Конституции, которая декларирует свою незыблемость: призывы к ее изменению приравниваются к пропаганде насилия, войны и расизма. Трудно понять, почему мы можем изменять любые законы, но лишены права чуть пристальней взглянуть на Основной закон.
И все-таки. Сегодняшний парламент в своем стремлении к демократии далеко ушел от брежневской Конституции. Она сохраняет предпосылки к двоевластию. Посмотрим же на нее пристальнее. От этого зависит завтрашний день.
Газета «Вечерняя Казань» (Казань), 9 октября 1989 года